Есть и ещё одна причина продолжения российского вмешательства в Сирию: по некоторым оценкам, более 5000 мусульманских боевиков российского происхождения из Центральной Азии и Кавказа сражаются за ИГИЛ (террористическая организация, запрещенная на территории РФ. — прим. ред.) в Сирии и других странах. Кремль, по понятным причинам, обеспокоен перспективой возвращения этих радикальных элементов с боевым опытом в Россию. Аргументы Запада, что интервенция России в Сирию лишь повышает вероятность терактов на российской территории, мало впечатляют Путина. Если США могут оправдывать своё вторжение в Афганистан, Ирак и Сирию национальными интересами, то и Россия может поступать так же в Сирии.
Юнус-Бек Евкуров, президент небольшой российской республики Ингушетия на Северном Кавказе, недавно заявил, что операция в Сирии восстановила репутацию России как мировой державы. (Путин в этом не признается, но он очень рад похвале главы Ингушетии, которая, как и соседние Чечня с Дагестаном, часто служат рассадником исламистского радикализма). И он прав: ключевые игроки, в том числе Египет, Иран, Саудовская Аравия и Турция, вынуждены сейчас признать, что у России должно быть право голоса в определении судьбы региона. В период, когда международные санкции усугубляют уже и так мрачную ситуацию в экономике России, Кремлю нужно добиться, чтобы население России — и весь мир — признали эту реальность.
Конечно, ему выгодно, если россияне и все остальные не будут понимать, какой высокой на самом деле является цена подобного влияния. Вместо признания потерь, измеряемых в сотнях человек, Кремлю надо подчеркивать важность России в Сирии, её имидж победителя ИГИЛ (террористическая организация, запрещенная на территории РФ. — прим. ред.), а также её способность защищать союзников. В более фундаментальном смысле, накануне президентских выборов 18 марта, которые Путин выиграет практически без конкуренции, Кремлю надо заставить россиян думать, что их выбор — либо Путин, либо хаос.
